Дмитрий Шерих - «А» упало, «Б» пропало… Занимательная история опечаток
Еще о чтении. Мы редко читаем слова целиком, буква за буквой: обычно видим лишь некоторые буквы и по ним угадываем слово. «Здесь есть опасность угадать не то слово, которое напечатано. Это приводит к обычной подстановке слов более знакомых, скорее приходящих на память вместо менее знакомых или вовсе не знакомых… Вместо непривычной, устарелой формы „табатерка“ (от „tabatiere“) наборщик склонен прочесть знакомое „табакерка“, вместо „следственно“ — „следовательно“…»
Пример такой опечатки мы уже приводили: в «Подростке» Достоевского было напечатано «утомилась» вместо «умилилась». А в «Белой гвардии» Булгакова цветут «вишневые деревья», хотя Михаил Афанасьевич употребил более оригинальную форму: «вишенные».
Именно при угадывании вероятны опечатки «по Фрейду». В этот момент импульсы и скрытые переживания вполне могут выплеснуться наружу. Красноречивый пример — опечатка в газете «Комсомолец Карелии» 1937 года: в ней появилось сообщение о том, что «в темницах НКВД выращиваются свежие овощи».
Вообще‑то предполагалось напечатать «в теплицах», но наборщик явно подставил то слово, которое казалось ему более подходящим для НКВД.
Но вот наборщик прочитал слово, запомнил его — и теперь уже пора приступать к самому набору. Наборщик тянется за литерами. И тут снова возможны сбои: он может взять литеру из другого отделения («так, не трудно взять „ц“ вместо „п“ или обратно»), а еще чаще бывает другое — в кассе находятся неправильно положенные литеры.
«По большей части это происходит при разборе, когда мелкие буквы по сходству очертаний принимаются одна за другую. Так, например, очень часто путаются буквы „с“ и „е“, „т“ и „г“, „и“ и „н“, „н“ и „п“, „ш“ и „щ“…»
Наверное, к этому типу относится опечатка в знаменитом «Деле» Сухово–Кобылина:
«Муромский (осматривает). Да кто же тут? Это одна майка!..»
Конечно, в 1936 году, когда была издана «Хрестоматия по истории русского театра», включившая в себя «Дело», майки уже были в ходу. Но при Сухово–Кобылине — нет. Муромский говорил о шайке.
Все эти наблюдения Томашевского относятся к ручному набору, но они актуальны и сейчас. Разумеется, с некоторыми поправками. Нынче наборщиков, стоящих у кассы, попросту нет: их заменили специалисты по компьютерному набору. Нередко ту же роль исполняют и сами авторы (тексты теперь все чаще пишутся на компьютерах). Конечно же, современные наборщики и авторы не могут «взять „ц“ вместо „п“ или обратно» — за неимением литер. Но остальные ошибки набора присутствуют и сейчас в полной мере.
Но анализ Томашевского на этом не закончен: поговорив о возникновении опечаток, он переходит теперь уже к самим опечаткам. С математической дотошностью он делит их на множество видов.
Первый вид — пропуск отдельных букв. Тут сгодится пример современный: симпатичная московская газета «Первое сентября» напечатала однажды что‑то про «цифровую настойку мониторов». Имелась в виду, разумеется, «настройка». (Примечательно, что опечатку заметили лишь через несколько лет, при подготовке спецвыпуска газеты.)
Иногда пропуск буквы приводит к более вопиющим последствиям. Эмигрантский литератор Александр Генис с иронией вспоминал:
«В телевизионной программе, которую я редактировал в молодости, выпал мягкий знак в названии фильма. Получилась историко–партийная клубничка — „Семя Ульянова“. Теперь, может быть, такое еще поставят».
Пропуск слов:
«Систематически пропускаются короткие слова. Слова в три буквы и менее могут легко выпадать при наборе. Особенно в этом отношении страдает союз „и“…»
Не меньше союза «и» страдает и частица «не»: читатель уже знает, сколь часто выпадала эта частица из текстов. Диапазон — от средневековых Библий до многотиражек сталинского времени.
Есть и еще один случай пропажи слова, совсем современный и очень колоритный. Жарким летом 2001 года российские законодатели приняли Федеральный закон «Об аудиторской деятельности». Там, в частности, речь шла об ответственности аудиторов, нарушающих установленные нормы и правила. И был такой пассаж: «На виновных в таких нарушениях может быть наложено в установленном настоящим Федеральным законом порядке». Выскочило из фразы одно–единственное слово, ведь должно было быть: «наложено взыскание». Увы, в таком виде закон и был опубликован.
Теперь наступает очередь опечатки совсем уже фундаментальной — пропуска фраз. Тут пример приводит сам Томашевский, и пример весьма красочный:
«В „Подростке“ Достоевского (часть третья, глава двенадцатая, V), в журнальном тексте, читается: „я скользнул в спальню Татьяны Павловны — в ту самую каморку, в которой могла поместиться одна лишь только кровать Татьяны Павловны и в которой я уже раз [нечаянно подслушивал. Я сел на кровать и тотчас] отыскал себе щелку в портьере“. В отдельном издании составляющие строку слова в прямых скобках [] выпали и получилась бессмыслица».
Переведем дух — мы добрались только до середины списка — и продолжим путь.
Замена отдельных букв, объясняемая сходством их очертаний:
«В этом отношении особенно часты замены букв н–и–п–ц, например: „певница“ — „цевница“. Замена „н“ буквой „и“ и обратно по большей части дает бессмысленные опечатки; тем не менее эти замены… можно найти в любой книге».
Здесь можно вспомнить пушкинское «Александр Икшп». Или привести в пример «Техническую энциклопедию» (ту самую, с 11–страничным списком опечаток): там среди прочего было напечатано слово «цены» вместо «пены».
Теперь замена слов. Иллюстрация от Томашевского:
«В оригинале стояло: „привстал вдруг с своего места“ („Братья Карамазовы“); в издании „Просвещения“: „привстал вдруг с своего кресла“. Дело в том, что двумя строками ниже есть: „усадил его опять в кресла“. Глаза наборщика забежали вперед, и он поставил вместо „места“ бросившееся ему „кресла“, так как слово это не противоречит общему смыслу».
Наконец, последний в нашем перечне вид опечаток: перестановка букв.
«Существует ряд слов, близких по значению, которые отличаются друг от друга порядком букв. Такие слова сплошь и рядом набираются одно вместо другого, например: „штука“ и „шутка“, „кончено“ и „конечно“, „поминать“ и „понимать“, „одобрять“ и „ободрять“, „провраться“ и „прорваться“, „большего им не дано“ и „не надо“…»
Дополним мысль Томашевского: буквы перебегают с места на место не только в близких по значению словах. Пример снова подбрасывает «Техническая энциклопедия»: она напечатала «формия» там, где надо было бы «морфия». А еще один вполне реальный случай стал легендой питерской журналистики. Ленинградская газета «Смена» опубликовала в 1970–е годы фотоснимки из зооуголка, сопроводив их словами о «маленьких длинноухих зверьках». Опечатка случилась в слове «длинноухие»: буквы «у» и «х» поменялись местами. Здесь, правда, вряд ли можно предполагать некий подсознательный умысел наборщика — скорее всего, это была абсолютно случайная опечатка, просто очень смешная по звучанию.
Интересно, хватило ли у читателя терпения дойти до этого места? Все‑таки Борис Викторович Томашевский был серьезным ученым и свои штудии адресовал специалистам. Мы, конечно, сократили его цитаты, убрали упоминания о некоторых видах опечаток — но дальнейшие сокращения могли просто повредить смыслу. Тем более что детальнее Томашевского никто эту тему не рассматривал.
Так откуда же берутся опечатки? Попробуем подвести некоторые итоги.
Мы уже поняли: большая часть их обязана рождением чисто техническим обстоятельствам. Соседству букв в наборной кассе (или на клавиатуре компьютера). Сходству букв в написании. Тому, насколько разборчива рукопись. Тому, насколько устал, насколько рассеян наборщик. И квалификации наборщика тоже.
А подсознание? Оно, конечно, тоже играет свою роль — но только в некоторых случаях. Смешно говорить, что опечатка «миниср» вместо «министр» отображает реальное отношение автора или наборщика к данному министру (а именно так уверяют иные спецы). А вот «темницы» НКВД вместо «теплиц» наверняка пришли прямиком из подсознания.
Но по какой бы причине ни рождались опечатки, все они рождаются случайно, спонтанно.
«ОБОРТЫ» ВОКРУГ ЗЕМЛИ
Легенды об опечатках слагались всегда, в том числе и в брежневскую пору. Журналисты из разных городов до сих пор любят рассказывать о случавшихся у них оплошностях, причем иногда оплошности эти оказываются абсолютно одинаковыми. И не поймешь: то ли это и в самом деле бродячие опечатки, то ли просто бродячие легенды, в реальности ничем не подтвержденные.
Мы уже встречали пару раз опечатку «исторический» — «истерический». Те случаи были вполне реальными, а вот история брежневской поры больше похожа на байку. Якобы в 1970–е годы после очередного съезда КПСС газета «Донецкий рабочий» опубликовала материал некоего преподавателя научного коммунизма. Принятые съездом решения воспевались там на все лады и, разумеется, назывались «историческими». Но случилась та самая опечатка. Уверяют, что тогда были уволены главный редактор, ответственный секретарь и корректор газеты. А опечатка пошла гулять далеко за пределами СССР — и некая враждебная радиостанция не преминула съехидничать: «Единственная советская газета правильно охарактеризовала решения съезда — это „Донецкий рабочий“…»
